Моя Тува...

Они были такие разные, мои друзья. Когда давал объявление в Туву, никак не думал, что присоединится целая команда. Рассудительная и быстрая Лариса Смолеева - специалист по педалированию в горах, наш неизменный костровой и разведчик Женя Митрофа-нов, незаменимый в трудных ситуациях похода Вася Белов и, наконец, Божановы: всегда уверенно идущая вперед наш завхоз Тамара и Евгений Сергеевич - душа коллектива. Перебирая в памяти пройденные сложные маршруты, я четко знаю, что поход удается, когда есть испытанное ядро группы; чаще всего это - семейная пара, а когда один из них еще и лидер, это совсем хорошо.

Друзья мои, все вы разлетелись кто куда, но у меня перед глазами ваши лица.

Первая утрата
Почему вдруг - Тува? Я был там на практике в геологической партии. Тува - гористая страна. У разных гор - свое обличье, свой особенный колорит. Грандиозность и мощь распадков

Главного Кавказа непохожи на живописность и ненавязчивость гор Крыма и округлость Карпат. Горные цепи Алтая словно картины Н. Рериха и суровый колорит Восточного Памира. Древние горы северо-восточной Тувы, поросшие лиственницей, кедром и березовым стлаником по террасам рек, очаровали меня своей красотой и безмолвием. Ни крика птиц, ни зверья, ни следов человека - только редкие давно нехоженые олене-конные тропы. Что-то древнее сквозило во всем. Я мечтал снова попасть туда.

И вот мы собираемся. Божанов из своей красноярской командировки привез синекопию карты-схемы предполагаемого пути масштаба около трех километров в одном см. На схеме были нанесены озера и реки, на краях карты очень даже неясно: пришлось подрисовывать. Направления горных хребтов угадывались по очертаниям истоков рек, были и названия. Но - самое главное - нанесены тропы. Как выяснилось, карта была составлена академиком Афанасием Обручевым в период 1935-1945 гг. Проблема: сохранились ли эти тропы на местности к началу 90-х годов? Была еще у нас административная карта Иркутской области мас­штаба 1 см - 25 км. И - все. Если к это­му добавить наши старенькие тяжелые велорюкзаки и видавшие виды "Туристы" (у меня - тяжеленный дорожный велосипед), то выясняется, что уровень подготовки был "тот еще". Все это попахивало авантюризмом, но мы были сравнительно молоды и бодро смотрели вперед.

И вот мы - в самолете. Промежуточная посадка в Новосибирске: дозаправка горючим и досмотр ручной клади. В наших велорюкзаках "шуруют" тщательно. И - о ужас! - извлекают из тайничка мою четвертинку спирта и спокойненько выливают ее в раковину. Мы остолбенело глядим на это святотатство: русский человек вообще не привык, чтобы пропадала водка, а этот спирт у нас единственный и был нужен в глухомани, куда мы забираемся. И ничего не скажешь: провозить горючее в салоне самолета запрещено.

Рулон ковриков
Первые 100 км от Иркутска к озеру Байкал дались нелегко. Дорога - плохонькое шоссе - после г. Шелехов втягивается в горы - среднесопочник. Эта область с достаточно выровненным рельефом 25 млн. лет назад претерпела новую волну "блоковых" деформаций. Образовался огромный "провал" глубиной 1,62-2,0 км, смявший в складки местность вокруг. "Провал" постепенно заполнился чистейшей во­дой (23 куб. км), образовав озеро Байкал. Мы вот теперь вынуждены были карабкаться через эти складки-горы "в лоб" как по зубьям пилы с общим постоянным поднятием, чтобы вблизи Байкала с огромной скоростью сбросить высоту (с 1,1 км до 0,45 км - уровень Байкала).

Удивительно ловко "влезала" в гору Лариса. Как ни старались мужики, но часто она была первой. Вот что значить хороший психологический настрой и длинные ноги! Конечно же, мы искупались в байкальской воде (с температу­рой 14° С). Манила нас еще старая "кругобайкальская" железная дорога с ее живописными тоннелями по-над озером, но... мы не знали, что с нами будет в Туве. И вот едем по широкой Тункинской межгорной долине; где-то справа течет Иркут. За Кыреном (уже Бурятия) горы все ближе подступают к дороге, идущей на подъем. Пейзаж мрачнеет, слышится рокот Иркута. Дождь время от времени поливает нас. Мы въезжаем в Монды - серый одноэтажный поселок на границе с Монголией; туда, за границу один за другим идут груженые углем самосвалы. Поселок полон геологов и туристов. В просторной столовой геологической экспедиции я познакомился с руководителем группы водников из Ижевска; они ожидали заброску на реки Восточного Саяна. Видать, мы понравились друг другу и он обещал выслать мне 10 штук пенополиуретановых ковриков; их тогда в Москве невозможно было найти. Мы были более мобильны и выехали в горы раньше. Больше я этого парня никогда не видел, а через полтора месяца прямо с трапа самолета получил рулон ковриков за смешную плату в 20 рублей. Вот так надо выполнять свои обещания!

Сорванный понтон
Началась горная дорога - зимник, по которой ходят мощные КРАЗы и УРАЛы. Крупные камни дороги, непрерыв­но ползущей на перевал Нуху-Дабан; вода, повсеместно сочащаяся из глинистых сланцев северного склона хребта; многочисленные ручьи, пересекающие дорогу и впадающие где-то там, внизу в глухо шумящий Иркут - все это заставляло часто спешиваться. После первого брода мы уселись "на бе­режку" и принялись выливать воду из ботинок и выжимать носки. Бродов, однако, оказалось много и эта пустая затея была оставлена. Вот и Белый Иркут; вода стремительно несется в каменном каньоне берегов. В "большую воду" "бродить" его не отваживаются даже самые мощные тяжелые машины. На берегу реки много кострищ: это туристы и шоферы пережидали непогодь. Нам снова повезло: вода была "средняя" и мы "челноком" перенесли рюкзаки, велосипеды и помогли переправиться женщинам.

С перевала открывался вид на дикие нелюдимые горы Восточного Саяна. И вдруг на скале над дорогой мы заметили человека. Это был вовсе не "дух", а бурят и поэт, переживавший и впитывавший красоту. Неподалеку стояло дерево, сплошь изукрашенное ленточками, с россыпью монет под стволом. Это - святое место согласно поверьям местных народов. В другой раз мы встретили бьющий из песочка прозрачной струйкой ключик бромосереб­ряной воды. Изгородь вокруг была уве­шена ленточками, а дно источника усыпано монетами; со всей округи стекались сюда буряты лечить глаза.

Зимник поворачивал направо, на золотой прииск Зун-Холба, а наш путь -прямо на Орлик. Говорят, на "золотые" деньги уже построили приличную дорогу от Монды до Орлика, а тогда... Иногда река Ока-Саянская в своем истоке текла прямо по дороге, лежащей ниже уровня болот. Где-то через 20 км от развилки мы встретили ГАЗ-66, одиноко торчащий среди болотины и каменьев. Шоферу суждено было долго "загорать" здесь.

Светлым пятном среди трудностей "преодоления" дороги было село Сорок. Отсюда ответвляется тропа через горы Тункинские Голцы на Кырен. В се­ле почта, телеграф, откуда можно легко дозвониться до Москвы, а главное -молочная ферма со свежайшим молоком, творогом и сметаной; есть здесь и свои вкусный хлеб. После села вновь запруженная дорога шла лесом, спускаясь с поворотом круто вниз. И тут, разогнавшись, мы едва не столкнулись с двумя бурятками на лошадях. При виде наших "железных коней" бурятские, никогда не видевшие велосипедов, встали на дыбы, едва не сбросив седоков. Мы спешились и тихонько провели велосипеды мимо уткнувших морды в кусты коней.

Все-таки следы деятельности человека пока налицо: проехали три узких и один широкий мост через реку Большую Белую - приток Оки. С крутых пригорков правого берега то и дело открывался великолепный вид на Оку с ее порогами и перекатами. Среди непролазной грязи и камней встречаются участки отсыпки и наконец, появляется хороший грейдер, по которому мы вкатываемся в Орлик. Это райцентр, имеющий большое значение в глубинке. Мы обедаем в хорошей столовой, получаем свою "заброску" - посылку с дополнительным продовольствием и -спешим, спешим... Скорей бы переправиться на ту сторону. 15 км по хорошему грейдеру пролетели за полчаса. Вот и место переправы, могучая рокочущая Ока; на ее берегах одиноко стоят друг против друга опоры с порванными канатами. Понтонного моста нет: как оказалось, понтоны давно унесло большой водой. На пустынном берегу притулилась хибара, в ней два мертвецки пьяных бурята-паромщика. Тот, что покрепче, заплетающимся языком потребовал литр спирта за перевоз (вот, где пригодилась бы сейчас моя четвертинка спирта).

В стороне стояла машина "скорой помощи". Вскоре с той стороны Оки показалась "Нива", и нее была извлечена и быстро накачана резиновая лодка. Из машины вылезла женщина, ее усадили в лодку: в Орлик везли роженицу в роддом. Снова нам повезло:

Спаситель и Никола-угодник заботились о нас. Саша Папаев - так звали хозяина лодки, бухгалтера из дальнего колхоза - взялся нам помочь. Он проинструктировал Васю Белова, который имел опыт управления такой лодкой на Волге, переправился с ним на свой берег, после чего мы переезжали сами. Вася сделал три рейса за час и мы со всем своим "барахлом" оказались на другом берегу. Женя и Лариса, переправившись первым рейсом, развели костер и приготовили чай. Мы тепло поблагодарили Сашу за помощь и предложили ему деньги за перевоз. Денег он не взял, заявив, что "взяток не берет", но от батона сухой колбасы и пачки чаю - не отказался.

12 буханок хлеба
У моста через реку Сенцу мы остановились на ночлег. Прежде, чем "уходить от людей", должна быть решена проблема хлеба; дальше по пути его не предвидится. В Орлике достали всего одну буханку, да и ту - в столовой. Зато там подсказали, что хлеб выпекают в поселке Саяны (в 10 км от нашей стоянки). Утром к нам в гости "завалился" бодренький старичок-бурят и сообщил, что хлеб в поселке будет лишь к 11-12 часам при наличии дров. Для решения "хлебного вопроса" в 10 часов отрядили меня и Васю. В 12 часов приехал Вася с 10-ю буханками горячего хлеба: за отличную колку дров он получил "премию" - его отоварили первым. Кроме того в последнем крошечной поселке Шаснур продавщица пообещала еще две буханки.

Мы едем по полевой дороге, привольно петляющей в широкой межгорной долине, которая постепенно сужи­вается. Небо впереди не сулит ничего хорошего. Там - горный узел с вершиной "Пик Топографов" (3044 м), собирающей тучи: они ползут потом над нами, обдавая водяной пылью. Чем вы­ше, тем мощнее заряды холодной воды в лицо - вплоть до снежной метели на перевале Чойган-Дабан баезлесые скалы хребтов по сторонам покрываются снегом; он тает и слышно, как журчат ручьи. Пресекаем верховые болота, дающие начало притокам рек Сенцы и Буштыпа. На высокие берега ручьев после бродов груженый велосипед поднимаем вдвоем, втроем. Тяжелая, прямо-таки "лошадиная" работа. Но ни тени недовольства, раздражения не улавливаю я в поведении своих соратников.

Никто не распределял обязанности в группе. Как-то так сложилось, что кашеварят Тамара и Лариса, разведчик троп и костровой Женя Митрофанов. Очень мне нравилось, что у него хворост-разжига с вечера был разложен стопочками по ранжиру и убран затем. в тамбур палатки; зато утром, в 6.30 уже кипит вода на костре. Мыть котлы - всегда нудная обязанность (хотя я лично - люблю), а у Евгения Сергеевича или с Тамарой, или с Васей это выходило как-то незаметно. Вася - всегда на месте, всегда поможет там, где трудно. Я - на "подхвате" плюс дневник, абрисы развилок троп, слежение по карте-схеме.

В небольших походах 1 -ой и 2-ой категории сложности новички должны научиться всему: по очереди разжигать костер, готовить еду на нем, мыть в полевых условиях котлы и свою посуду, ставить палатки и т.п., да еще успеть сделать профилактику своему велосипеду. В сложных походах участникам, знающим все, целесообразнее специализироваться на чем-то одном.

У нас было три палатки: малюсенькая, где жили Божановы, вторая, где "молодежь"; третья палатка - моя, марлевая. Где-то я прочитал, увлекся" сшил из двойной марли двухместную палатку. Не было дня, чтобы я не проклинал ее: белая марля трудно сохла и сильно

После трудной работы святое дело - обед! На него уходило два часа, да утром на все про все три часа, да остановишься грибков соберу смородинки поклюёшь. На езду-ходьбу затрачивали мы 9-10 часов, но скорость, скорость устрашающе падала:13 км/день.

Вот и последний тумелик - так называется здесь летний загон для скота. У чабана за поясом - нож, через плечо -ружье: на скот нападают волки. Дороги на Хамсару он не знает. Куда нас занесло?.. Переночуем и снова в путь по болотам, бродам, обломкам скал. Педали сняты: они только цепляются за все и бьют ноги. Болота здесь не такие бездонные, как в европейской части России. Можно, не боясь провалиться, идти по пояс в воде: дно у болот каменистое. Пройден, наконец, перевал Чой-ган-Дабан. Впереди крутейший (25-40%) спуск в урочище Чойган.

Военный совет
Феерическая картина открылась нам. Представьте себе узкое ущелье с хребтами по бокам, оставляющими небо только над головой. Слегка покатое дно ущелья покрывает толстый желтоватый пласт соли, по которому текут, впадая в быстро наполняющуюся речку, многочисленные ручьи горячей минеральной воды. Они вытекают по деревянным желобам из маленьких срубов-купален, там и сям разбросанных по ущелью (около 10 шт.). Пар стоит над ущельем. Но это не те смертоносные испарения сероводорода, как в Долине Смерти Иеллстоунского парка, куда добрался умирать исполин - медведь гризли (по Дж. Лондону). Земля и воздух здесь напитаны растворами живительных солей и чудодейственно быстро растут на склонах молодые здоровые кедры. В урочище на свой народный курорт с разных сторон приезжают лечиться буряты и тувинцы - и как же хорошо, что сюда еще трудно добраться! Вот один родник весь обвешан ленточками; бери рядом стоящий стакан и пей: чистейший нарзан! Наверняка есть и сильнодействующие радоновые ванны; Божановы посидели в такой ванне минут 20-у них болела потом голова.

Но не это занимало меня на сей раз. Да, мы зарвались. Это было мне ясно сейчас. Не имея четких топографических карт, не зная, сохранились ли нанесенные на нашу схему тропы, со старенькими, часто ломающимися велосипедами, наконец, со съеденными наполовину продуктовыми запасами - залезть черт-те куда! Ехать назад - постыдно. Ехать вперед?! Буряты в сторону Хамсары не ходят и дороги не знают. Казанские водники, занимавшие единственныю избушку, как два года назад двое сбились с пути. Потеряв тропу, они "проламывались" два дня тайгой к реке Соруг сколотили там плот и доплыли до Хамсары. Если бы и были тропы, добираться по ним до Хамсары с нашей-то скоростью - целых 9 дней. Сам для себя - был я довольно равнодушен к ситуации: как-нибудь выпутаюсь - всяко раньше бывало. Но я вел группу в официально зарегистрированный поход 5-ой кат. сложности. При опоздании в Хамсару из Кызыла поднимутся вертолеты службы спасения - искать пропавшую группу. - Завтра - решил я - военный совет, а пока - спать. Умотавшись за вчерашний день, проснулись мы довольно поздно, вылезли из палаток и ахнули: ярко светило солнце, освещая, правда, только макушки кедров; густо парили бегущие ручьи и - все было белым-бело от инея. Направо вздымался хребет с перевалом Чойган-Дабан, пройденный вчера. Налево высилась громада гор с перевалом "Три медведя". Там -Тува!

Решили заняться осмотром и "лечением" велосипедов и снаряжения, купанием в ваннах, отложив еду до обеда. На "военном совете" я изложил ситуацию, до которой "я всех довел", и задал вопрос: что делать? На что женщины в один голос сказали: "Не волнуйтесь, Александр Евгеньевич, все будет хорошо!" (интересно, откуда они это знали!?). К ним молча присоединились мужчины и тут же был разработан скудный дневной рацион группы в расчете на 10 дней безлюдного пути до Хамсары. Вот тебе и решение всегдашнего спора: брать женщин в трудные походы или не брать!

Провели ревизию продуктов и оказалось: по полбуханки хлеба в день на всю группу, по 6 кусочков сахара и 15 г. сала (два тонких кусочка) на человека в день. У нас есть в достаточном количестве: сухие супы, мясная начинка, бульонные кубики, чай, ягоды, галеты на НЗ. Придется максимально использовать "подножный корм": грибы, ягоды, орехи; поднялись акции свекольника и он со дна велорюкзака занял оперативную позицию наверху.

Перевал 6-ой категории трудности
Итак, мы единогласно решили продолжать свой маршрут. Нам "светит" недельное опоздание в Хамсару. Мы помылись в бане, погрелись в источниках, пообедали и в 16.00 тронулись в путь. Сначала тропа была не трудной, но затем начались завалы деревьев в 2-3-этажа; это была так называемая "тувинская" тропа, по которой ездят на лошадях и оленях. Вскоре заболели руки от непрерывного перетаскивания груженых велосипедов через стволы и корни и мы "повесили" неприспособленные велорюкзаки на плечи, что тоже было несладко. С тропы сходить опасно: толстый слой мха прикрывает глубокие ямы между корнями. За 4,5 часа преодолели 6км, включая брод через р. Изиг-Суг. На ночевку стали под огромным старым кедром: там - теплее. Собрали грибов, сварили суп, напились чаю и легли спать. С заходом солнца быстро похолодало. Подъем, как всегда в 6.30; ясно и морозно. Костер уже ярко горит. Поели, провели текущий

ремонт снаряжения и в 10.15 вышли на маршрут. Две переправы через притоки р. Изиг-Суг, одна из них - по бревну. Дальше тропа раздваивалась. Разведка показала: правая тропа идет вдоль реки, повторяя ее изгибы, и не думает "ползти" в гору. Нам - по левой тропе. Пришлось взять рюкзаки на плечи, так как крутизна подъема быстро нарастает. Тропа стала похожа на лестницу с крутыми и часто "живыми" камнями-ступенями; их, как жилы, оплетают корни. Путь перегораживали упавшие деревья, вдобавок ручей стремился по тропе вниз. Силы быстро таяли и тогда пошли в ход "мероприятия". На ночевке у реки Сенцы я нашел чудом оказавшееся здесь новенькое велосипедное седло. Выкидываем его! Затем пришла очередь невостребованного в походе громоздкого и тяжелого полиэтиленового тента - вон его! (бедная природа). Стали делать челночные рейсы. Наконец, к 15.00 одолели крутейший подъем (длина 1,5 км, крутизна 25-40 %). Женя с Васей первыми дошли до более пологого участка и сразу развели костер, чтобы приготовить обед. Дальнейший подъем "средней" крутизны включал в себя болотину и заросли карликовой березки. Затем на широкой седловине начались обширные каменные поля - куру мы, что снова заставило применить челночный метод. Женя с велосипедом ушел вперед и первым взял высшую точку перевала "Три медведя" - границу с Тувой (2700 м). Мы шли на Запад вдогонку заходящему солнцу, внизу уже сгущались сумерки. Обсуждался вари­ант ночевки на перевале: среди курумника попадались травяные пятачки, в редком кустарнике можно было собрать хворост. Но все во что бы то ни стало решили ночевать внизу, у границы леса. Женя, как лидер, ушел вперед, чтобы найти место для стоянки. Вася помогал женщинам. В полнейшей темноте мы начали спуск; хорошо еще, что ручьем тек по тропе и служил ориентиром. Но что это? Далеко-далеко внизу появился огонек, он становился все ярче. Это Женя в сумерках, спустившись по тропе, добрался до единственного пригорка среди текущих с перевала ручьев, где было тувинское кострище и заготовлены дрова, и - зажег костер. Как путеводная звезда, он призывно светил нам, указывая путь, поднимая настроение. Взошла полная луна, она помогла нам поставить палатки. Поужинали около 1 часа ночи. Часы пришлось перевести назад: в Туве другой часовой пояс. За день преодолели 8 км.

Есть тропа!
Утром - холодно; ночью шел дождь и сейчас висит густой туман. В 10.00 выходим, переправляемся через несколько ручьев и... натыкаемся на тропу. Ура! В полном соответствии с нашей картой тропа идет по водоразделам; где-то налево от нас - река Сор-гут, направо иногда еле просматривается озеро Дюбнер-Холь. Километров пять идем вверх по слегка холмистой местности. Много болотин, озерков - пейзаж унылый. Иногда накрапывает дождь. Тропа в целом неплохая, велосипеды катим без проблем. Появилось желание поставить педали и ехать, но запала хватило ненадолго. Тропа петляет лощинами между холмов, стремясь обойти островки густого леса; через 20-21 км от перевала она завела нас в болото и... "растворилась". Лошади и звери всегда ищут здесь свой путь – по суше. С трудом нашли продолжение тропы в противоположном углу болота; так повторялось много раз. Иногда приходится перетаскиваться через завалы. Часто мы изучаем следы на тропе: не попадется ли свежий след копыта в ту или другую сторону. Но - нет; старые-престарые следы размыты дождями. За маленьким озерком тропа подвела нас к могиле с бревенчатой изгородью. Деревянному памятнику со звездой - несколько десятилетий. Попадаются каменные развалы, а на них -черная смородина! Сам кустик-то маленький, жалкий, с желтеющими листьями; корни уцепились среди камней за что-то, а ягоды - с ноготь большого пальца величиной, сочные и сладкие.

На ночь встали на сухой мшистой поляне возле старых развесистых кедров. Здесь настоящий медвежий угол. Упавшие могучие деревья с вывернутыми корнями - почти готовые берлоги. Вася залез на кедр и надрал шишек, но скорлупа орехов была еще белой. На ужин сварили густой (ложка стоит в котле) грибной суп, ставший уже традиционным. За день "намотали" аж 20 км, а до Хамсары еще 90.

Встреча с медведем
Будни похода напомнили мне давнишнюю работу в Туве. Это было после второго курса геолого-разведочного института. Сдав в мае досрочно по­следний экзамен, я выехал из Москвы. Предстоял долгий путь: поездом в Абакан - 5 суток, в кузове "студебеккера" в Кызыл по грейдерной тогда еще трассе - сутки, самолетом АН-2 из Кызыла в Тоора-Хем - двое суток.

На аэродроме уже ждал меня со вторым конем на поводу молодой тувинец Николай. Все было тогда внове. В первый раз бритье опасной бритвой без зеркала в холодной воде Енисея. На лошадь садился в первый раз, а предстоял еще путь верхом по тайге в 100 км. Проезжали мимо "окон" воды в озере, где впервые видел, как ходуном ходит рыба. Рассказывали, что предыдущая геологическая партия прикармливала ее, а потом черпала сачками. Однажды Николай остановился (ехали по берегу реки) и говорит: "Вон таймень стоит". Сколько я ни всматривался в переливающуюся солнечными бликами рябь воды - ничего не увидел. Приехали на стоянку партии поздно; мне достался на ужин последний сухой, как подметка кусок медвежатины.

Геологическая партия питалась впроголодь, очень мало оставалось муки и круп; заброски давно не было. Несовершенные вертолеты того времени стояли на приколе: лопасти их винтов "боялись" тумана и дождя. Надежда была на добытчиков - рыбаков партии. Однако повариха-тувинка весьма своеобразно делила рыбу, кладя самые большие куски добытчикам. И тут старый опытный Межелай (второй проводник) подстрелил марала. Вообще-то маралы записаны в "красную книгу", но кто станет контролировать в тайге? Что тут было! Перво-наперво тувинка наварила ведро печенки, свежей жионой ароматной печенки!

Однажды отправились в маршрут главный геолог партии, рабочий и я - радиометрист. Внезапно на полянке за пригорком мы увидели медведя; он рылся носом в земле, выискивая коренья. Ветер дул от него и медведь был спокоен. Он увидел нас на расстоянии 30 м, обомлел, сел на зад, а потом дал деру, перемахнул через ручей и помчался по тому берегу. Мы на своих лошадях поехали по этому берегу и видели, как он "катился", как колобок, закидывая задние ноги за 'передние и явно обгоняя нас. Только тогда нас взяла оторопь: а ну, как медведь переправится обратно и попрет навстречу? На следующий день мы с ружьями и собакой поехали снова к пригорку, но медведя там не было.

Выход на зимник
Тропа становится все сложней. Ров­ные участки теперь чаще чередуются со спусками, где она завалена буреломом. Ночуем рядом с каркасом для чума из жердей с кострищем посередине. Здесь мы нашли остатки рыбацких сетей, весло и мешалку для котла. Тувинцы на северо-востоке республики - прирожденные охотники и рыболовы - больше не живут в чумах, а перебираются в города или на крайний случай "осваивают" покинутые дома в поселках; там они прорубают отверстие для дыма в крыше, а на полу разводят костер.

   На завтрак сварили последнюю крупу, проделали текущий ремонт одежды и обуви и в 9.30 вышли на маршрут. Мы пробираемся через завалы левым лесистым берегом ручья. На остановках едим бруснику (здесь она почти спелая), грызем кедровые орешки; около 12.00 перекусываем кусочками сала. Через 5 км от места ночлега глубоко выбитая копытами тропа идет левым краем широкой долины, густо заросшей берёзовым стлаником. Еще через пару километров тропа привела на крутой буреломный и каменистый спуск к реке Соруг. Перейдя рукав Сорута, мы вышли к основному руслу. Здесь река была широка, течение быстрым, а глубина

- выше колена. Вася и Женя перешли реку без груза и определили место безопасной переправы. Нашли они также основную тропу и тропу, подходящую, вероятно, с р. Азас все это согласовывалось с нашей картой. Затем мы перенесли челноком велосипеды и рюкзаки. Вася "таджикской стенкой" помог переправиться женщинам. К 16.00 закончили переправу и устроили обед на поляне среди карликовых берез. Ночлег был выбран высоко над Соргутом, на его 3-й террасе. Поляна для ночлега вся синела от голубики.

На следующий день все стало повторяться: сначала тропа была сносной, потом начались завалы. Однако я заметил, что высота гор по правой стороне Соруга - а мы двигались вниз по течению - довольно резко падает. Значит, наш путь впереди пересекает большой водный поток. Я посмотрел на карту, подозвал Евгения Сергеевича Божанова и объявил ему, что близко река Хамсара и через 4-5 км мы выйдем на зимник вдоль нее. Кажется, он не очень поверил мне, но через 4 км мы, действительно, вышли на зимник Хамсара - Додот. На радостях решили устроить обед по увеличенной втрое норме; женщины варили, мужчины осматривали потрепанные велосипеды. Теперь можно было садиться на седло. Мы ехали и радовались маленьким признакам человеческого присутствия: расчищенному волокушей-скрепером пространству дороги, мосту через р. Холдуг-Хем, маленькому сметанному стожку. Нас не останавливали налетающие дожди, броды, красная марь мохового болота. Вот показались на берегу р. Хамсары бессистемно разбросанные домики одноименного поселка (второе название - Чазылар). Оставив группу обосновываться, я разыскал почту и позвонил в КСС Кызыла: нас уже собирались искать.

Черпайте икру столовой ложкой!
Вторым неотложным делом было:как скорее отсюда "отчалить". Началь­ник взлетно-посадочной полосы Роман завтра утром уезжал рыбачить на озеро Нойон. Перевезти нас через озеро отказался: бензину мало. Нам оставалось ждать самолет: это сразу бы решило наши проблемы со временем. Но надежды из-за плохой погоды в горах было мало. Тем временем группа, на­купив в магазине много мучного (как вкусен хлеб в Хамсаре! и сладостей, обосновалась в крайнем доме поселка к промысловиков Андрея и Саши. Эти ребята, бросив свои институты, запаслись охотоведческой литературой и уехали на семь лет охотиться в Эвенкию. Сюда они приехали эрудированными профессионалами и теперь готовились к промыслу песца в верховьях Додота. Сейчас им было не до работы. Андрей взял ведро и пошел на реку за рыбой, как все равно к колодцу за во­дой. Через полчаса он вернулся, удрученно приговаривая: "Не клюет сего­дня". Ведро, однако на три четверти было заполнено хариусом и окунем. Начались приготовления. Я жарил хариуса. Выпотрошенного и обвалянного, его держат на сковороде не более минуты: мясо слишком нежное. Получился богатый ужин; ребята накормили нас еще подсоленым ленком - вкуснотища! Просидели за столом за полночь.

В поселке каждый занят своим делом. Мужчины отправляются спозаранку на промысел рыбы, тракторишка тянет на волокуше ватагу баб и ребятишек - на промысел клюквы и морошки, кони пасутся, где придется; лайки ходят от дома к дому, а мы - ждем. О, это томительное ожидание! Каждое утро к взлетной поло­се пригоняются наши груженые велосипеды и мы слушаем по рации слезные просьбы прислать самолет: детям надо в школу в Тоора-Хем.

На пятые сутки ожидания мне уже не спалось. Проснувшись среди ночи, я окликнул: "Евгении Сергеевич"- "А-а", - он тоже томился. Решили завтра же сниматься и, обогнув озеро Нойон, идти заброшенным зимником. Наутро быстро собрались, поговорили с местным населением о дороге, поели и, простившись с гостеприимными хозяевами, тронулись под аккомпанемент дождя. Взобрались на крутой склон долины реки и медленно поехали по грязной дороге, которая очень скоро превратилась в новую, как свежая рана, долго не зарастающую тракторную колею. Преодолели болотистую луговину, где метров 250 брели в холодной, иногда выше колена воде с рюкзаками на плечах. Потом пробирались по кочковатой мари, усеянной клюквой. Под непрерывным дождем подошли к озеру. У кромки воды была небольшая площадка и стояли две лодки. Пока разведка искала полянку для ночлега, мы развели большой костер, чтобы немного обсушиться и приготовить еду. Уже смеркалось. Ветер и дождь унялись; дым от сырого валежника столбом поднимался вверх. Только мы стали ужинать, - подъехали рыбаки, Роман и Петя. Оказалось, что дым на берегу - сигнал вызова. Когда кто-то прибывает из поселка, - палит сигнальный костер. Договорились, что рыбаки подбросят нас на моторке к себе (живут они в из­бушке, в 15 км западнее; больше на озере никого нет), а завтра отвезут на западную оконечность озера (25 км). Слава Богу! Нам снова крупно повезло.

Через 40 минут были на месте и разместились в избушке. Роман и Петя угостили нас своим ужином: чай и бутерброды. На столе появилась большая миска с чем-то красным. Как мне показалось, с тертой морковью, а на самом деле - сиговой икрой. Мы стали намазывать на хлеб икринки. Оказалось - не так: надо было черпать икру столовой ложкой, отправлять в рот и закусывать хлебом, что мы и сделали. Конечно же, миска быстро опустела.

Распорядок на завтра был такой: рыбаки с рассветом уедут выбирать рыбу из сетей, а нам нужно было:

1. разделить рыбу предыдущего улова, кидая в разные бочки икру и очищенные от чешуи тушки,
2. сварить обед, с чем мы успешно и справились. За обедом лакомились максой - сырой подсоленной печенью налима; самого налима ребята варят на корм собакам. Потом все загрузились в моторку, рыбаки прихватили ружья и в 14.00 отплыли. Над озером висела хмарь, дул порывистый боковой ветер и мы испытали неприятные ощущения, когда вдали от берега при сильной качке заглох мотор.

Высадились в молодом кедровнике. При ударе о ствол с кедра сыпались спелые шишки. Есть особый прием вышелушивания шишек и мы набрали до мой по мешочку орехов. Тепло попрощавшись с Романом и Петей, стали готовить обед, а они поплыли стрелять уток.

И снова мы пробираемся: подъем от озера, 4 километра красной мари с мерцающей на ней клюквой. Еще через 7 км вышли на зимник. Дорога слилась с крупным ручьем, и мы то ехали по воде, то шлепали по ней пешком. Затем дорога улучшилась и вдруг... ушла под воду. Перед нами открылось озеро Шурам-Холь; на его противоположном берегу белели выходы мраморов.

Отбытие месторождения
И снова набегают воспоминания. Последняя стоянка геологической партии была недалеко от озера Шурам-Холь в лощине, верховья которой сплошь завалены буреломом. Гористые берега озера поросли кедрачом, темную хвою которого расцвечивает желтая по осени лиственница. На противоположном берегу сверкали под солнцем выходы снежно-белых мраморов. В партии планировалась двухдневная геологическая съемка несколькими отрядами, а мне дали задание описать за день участок, прилегающий к ручью, который втекает из озера Нойон-Холь. Преисполненный гордости за порученную работу и взяв с собой ружье, я отправился на маршрут. Скоро увидел рябчика. Глупая и любопытная птица, казалось, не замечала опасности. Подкравшись, я пальнул в нее волчьей дробью. Рябчик моментально упал с дерева. Подобрав его, пошел дальше. Чем больше я забирал влево, тем сильнее отклонялась стрелка компаса. Наконец, я увидел большой холм, сложенный темной породой. Поднес кусок породы к компасу - стрелка, как завороженная, стала "ходить" за ним. Батюшки мои, чистейший магнетит - железная руда! Я не помнил себя от радости; уже мерещились поздравления, вырезки из газет и т.п. Тщательно выполнив абрис прилегающей местности и отмерив количество шагов до ложа ручья, я отправился коз. Нойон-Холь. Вот он, красавец Нойон-Холь - Князь-озеро, величественный и абсолютно спокойный. Наступали сумерки.

Обратно я отправился в темноте. Луны не было и скоро стало абсолютно черно вокруг. Я шел, спотыкаясь, ориентируясь на шумящий слева ручей, спускаясь в ложбинки и ощупывая ногой "Живые" камни, а палкой - встречные кусты и валежины; где-то с гребня хребта зловеще ухал филин. Долго ли, коротко ли, но вот по направлению движения замелькал огонек. Это был наш костер. Встретили меня взволно­ванные лица. Оказывается, люди кричали, даже стреляли, но я ничего не слышал: звук то ли ветер относил в сторону, то ли его отражали горы. Верная своим привычкам, повариха свари­ла и подала мне всего рябчика. Мяса на нём было много, но все косточки перебиты дробью.

Наследующий день начальник партии и гл. геолог выслушали без энтузиазма мой рассказ, ознакомились с документацией, и поехали проверять. Через три часа они вернулись. Да, это было железнорудное месторождение, но в скарнах (пустоты выщелачивания в известняках) оно не бывает крупным.

Хи-хи-хи, ха-ха-ха!
Все-таки нам удивительно везло. Не так далеко от берега на озере удил рыбак. Мы стали истошно кричать и махать руками и рыбак подплыл. Он согласился подвезти нас в пос. Олбук совершенно бесплатно, а высадив на берег, подарил подсоленного сига.

Поселок опустел. Осталась одна хибара, которую мы приспособили под ночевку. С трудом набрав дрова, натопили развалюху-печь и обсушились. Ужинали при свете фонарей и лакомились сигом. Удивительное дело: чем дальше от столицы, тем открытей и щедрей душа у человека, живущего здесь своим трудом. Чужие приходят сюда, в основном, выжигать и грабить природу, да и человека.

Утром мы встали в хорошем настроении, быстро собрались и второпях, не взглянув на карту и компас, не туда поехали. Потеряли 4 часа. Вдобавок лопнул шатун с ведущей шестерней, но у предусмотрительного Божанова нашелся запасной. Дорога была, как хорошие качели: вверх-вниз, снова вверх и вниз. Все бы ничего, но разгоняться не давали огромные лужи. Приходилось тормозить, спешиваться и пробираться по грязи. Намаявшись, мы заночевали уже в "людном" месте; засыпая, слышали вдалеке голоса и стрельбу по уткам. Утром дорога, наконец, вышла из леса и появившаяся плоская, как стол, равнина со слабым уклоном к реке Бий-Хем и видневшимся вдали горам привела нас в поселок Ий, а затем в райцентр Тоора-Хем. Весь день стояла солнечная погода, но шума самолета в Хамсару слышно не было. Побежали к зданию аэропорта - узнать, когда будет борт на Кызыл. Там сказали, что позавчера было два самолета, а вчера ничего не было. Молоденькие девочки-диспетчеры с любопытством осматривали нас.

- Вот придет из магазина Вася, он "телеграфирует" (из микрофона слышались просьбы из Хамсары прислать самолет; в голосе чувствовалась без­надежность).
- А у нас тоже есть Вася, он может заменить.
- Хи-хи-хи!
- Он сейчас сбегает и принесет конфеток.
- А вы откуда приехали?
- В гости от медведей.
- Ха-ха-ха!

Послушав трёп молодых, мы с Евгением Сгргеевичем отправились в лесок рядом со взлетной полосой гото­вить обед, оставив Тамару дежурить у кассы. Только мы поднесли ложку ко рту - бежит Тамара за паспортами -оформлять билеты на МИ-8: какой-то местный туз не поехал. Вылив недоеденный суп и быстро собрав рюкза­ки, успели к началу погрузки. Чай принесли в бачке еще горячим и угощали им вертолетчиков.

В 16.00 вертолет взлетел, прошелся над Бий-Хемом и вз